Свято-Юрьев монастырь

Страница 2

Хотя из древнейших зданий обители до наших дней сохранился только Георгиевский собор, каменное строительство в первые века существования монастыря велось достаточно активно. Есть сведения еще о трех — по крайней мере — каменных храмах, некогда стоявших здесь. В 1166—73 годах возвели Преображенскую церковь «на Святых вратах» (в середине XVIII века ее разобрали), в 1419 году — храм Рождества Богородицы (где он был — неизвестно), а в 1540 году «поставлена бысть и освящена церковь каменная с трапезою, в Георгиевском монастыре». Эта церковь находилась к югу от Георгиевского собора.

Строительство продолжалось и позднее: в 1761 году была заложена каменная церковь во имя святых благоверных князей Феодора и Александра Невского. Примерно в это же время появилась небольшая каменная церковь в северо-восточном углу монастырской ограды. Она сгорела в начале XIX века.

Ограда Свято-Юрьева монастыря (как и большинство жилых и хозяйственных построек) оставалась деревянной вплоть до середины XVIII века. Сооружена она была в первой половине XIV века. По крайней мере, первое летописное упоминание о ней датируется 1333 годом (о монастырских стенах в летописи указано, что они «поставлены были на 40 сажен с забо-ролами»). Перепись 1685 года дает нам более подробные сведения об ограде обители: «ограда рубленая в терасы, покрытая тесом, и в ней Святые ворота каменные, да двои ворота деревянные створчатые, на воротах амбары, кладовые». Речь здесь идет, надо полагать, не о древнейших стенах, а о новых (или хотя бы поновленных), поскольку в начале XVII века Юрьев монастырь, подобно многим другим новгородским обителям, подвергся шведскому разорению.

До поры до времени (а именно — до 1764 года) пожары и разорения не причиняли особенного ущерба Свято-Юрьеву монастырю — благодаря своим обширным вотчинам он быстро восстанавливал то, что разрушали огонь и злая воля людей. По княжеским грамотам 1328-го, 1391-го и 1471 годов обители отошли земли на Болоце и вокруг Онежского озера, владел он также соляными варницами в Старой Руссе, рыбными ловлями на реках Шале и Водле. На Новгородчине монастырь имел почти шесть тысяч десятин земли и пять тысяч душ крестьян. И это не считая земельных участков в самом Новгороде. Таким образом, он был богатейшим землевладельцем во всей округе.

После секуляризации церковных имений Юрьев монастырь потерял большую часть своих вотчин, однако положение его было все равно гораздо лучше того, в котором находились многие другие некогда славные монастыри. Согласно указу 1764 года, в обители могло находиться по штату 33 монаха и 24 наемных работника. Приписными к Юрьевой обители значились пятнадцать небольших монастырей. Стеснение в средствах, конечно, ощущалось, и все же странно, что уже в 1772 году опись показала такое запустение в монастыре, как будто здесь не производили ремонта на протяжении полувека. Особенно плачевным было состояние Георгиевского собора — трещины под окнами и над дверями, осыпавшаяся штукатурка.

В начале XIX века жизнь в монастыре еле теплилась. Он был, по слову архимандрита Фотил (Спасского), фактически возродившего обитель, «наполнен присланными под надзор в наказание, не имеющими, где главы преклонить, исключенными разного рода людьми». Эта публика оказывала отрицательное воздействие на братию монастыря, и без того уже достаточно ослабленную в нравственном отношении отсутствием общежительного устава. И именно введение общежития стало первым делом архимандрита Фотия, назначенного в Юрьев монастырь в 1822 году.

Встреченный в монастыре 4 сентября 1822 года, он сразу же был поставлен перед необходимостью решать насущнейшие вопросы; чем кормить и во что одеть-обуть братию. Первыми — после протокольных приветствий — словами наместника, обращенными к новому настоятелю, были: «Отче, в обители хлеба нет вовсе, братии завтра нечего есть; денег нет у нас никаких для покупки нужного. Что повелишь делать?»

Архимандрит принялся за работу, что называется, засучив рукава. Меры, предпринятые им, хотя и способствовали укреплению хозяйственной и уставной жизни Юрьева монастыря, поначалу вызвали противодействие насельников, привыкших к совершенно иному — гораздо более «расслабленному» — ритму существования. Так, общежительный устав иноки даже не приняли всерьез, и настоятелю пришлось по-настоящему перевоспитывать своих подопечных. Сохранились некоторые письменные внушения архимандрита Фотия, относящиеся к первому времени его настоятельства в Юрьевой обители. Одно из них называется «О постыдном дележе пищи». Монахи, привыкши есть каждый в своей келье, с трудом переходили на общую трапезу и не соблюдали никаких приличий, расхватывая куски с блюда еще до того, как служка доносил его до стола. При этом самые скромные и терпеливые из них часто оставались совсем без пищи. Архимандрит Фотий строго отчитывал нарушителей заведенного им порядка: «Несытства исполненные утробы готовы все пожрать, дабы мамон свой набить, а потом спать от лености». Далее он увещевал — уже в более мягком тоне: «Должно человеку всякому, а особенно монаху, есть не слишком сыто, не наедаться, дабы не сотворить чревобесие, которое есть в числе седьми смертных грехов».

Российское государство (XV-XVIH вв.)
В Московской Руси отдельные евреи появляются в числе других иностранцев не ранее XV в., в правление великого князя Ивана III (1462-1505 гг.). Можно назвать богатого крымского еврея Хозю (Охозию) Кокоса, который был дипломатическим посредн ...

Добрые и злые силы природы.
К древнейшим обычаям, уходящим в далёкое языческое прошлое, можно также отнести стремление прасмолян к перевоплощению в животных и птиц с тем, чтобы перенять их силу, ловкость и выносливость, что широко отразилось в сказках Смоленского кр ...

Религия в эпоху раннего металла
Археологический материал дает богатые и разнообразные памятники религии эпохи бронзы и железа. В большинстве случаев эти памятники относятся к народам классической древности, с которыми мы познакомимся в дальнейшем более подробно. А пока ...